ЛЯШКЕВИЧ ФЁДОР АЛЕКСАНДРОВИЧ

Федор родился еще в XIX веке, в 1898 г., в семье моей двоюродной прабабушки Катерины Лукьяновны Тиханович и Ляшкевича Александра Архиповича, крестьян деревни Плиса ,  Борисовского уезда (сейчас Смолевичского района)

Сестры Федора Ляшкевича

                В 18 лет его забрали в армию Российской Империи, и с тех пор, он успел повоевать в 2х страшнейших мировых войнах ХХ-го века. Он был одним  из первых белорусских милиционеров, всю свою трудовую жизнь посвятив милиции.

До 1956 года Федор Александрович Ляшкевич продолжал службу в милиции на должности участкового инспектора 1-го отделения милиции Борисовского ГОВД. Ушел на заслуженный отдых в звании ст.лейтенанта. Умер в 1982 году и похоронен на кладбище в г.Борисове. За свою многолетнею службу Федор Александрович был, в том числе, награжден советским правительством орденами «Ленина» и «Красного Знамени». Он стал также заслуженным жителем города Борисова.

Еще в начале 80х, до смерти Федора Александровича, его сын  Михаил. занес целую кипу отцовских военных и милицейских фотографий в Старо Борисовское отделение милиции по месту службы отца и предложил отдать их в дар. Однако нерадивое руководство, сославшись на то, что у них нет «Ленинской» комнаты и негде их размещать, отказалось принять эти реликвии. А потом в доме Ляшкевичей случился пожар и практически все эти фотографии, все документы и награды заслуженного милиционера сгорели, пошли прахом. Уцелели только два  маленьких  фотоснимка,

Вот так и утрачивается историческая память. А хотелось бы, чтобы было иначе.

Тем не менее о героях помнят.

Бороздя просторы интернета в поисках информации о своей родне, наткнулся на статью Андрея Тисецкого «ОН НАЧИНАЛ В ОКОПАХ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ»  опубликованную  в журнале «МИЛИЦИЯ БЕЛАРУСИ» №2(56) 2015г. С.2-6.

По воспоминания сына Федора Александровича, Михаила, 1937 г.р. и записям, оставленным в свое время довоенным оперуполномоченным ОБХСС Борисовского ГОВД Василием Матвеевичем Брижевским, получилось нижеследующее повествование, которое автор подал от первого лица Федора Александровича в форме рассказа о своей жизни как участника тех событий.

УЧАСТИЕ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ  (1917-1918)

…Два года пришлось мне воевать на фронтах Первой Мировой войны в составе 25-го Туркестанского стрелкового полка (7-я Туркестанская стрелковая дивизия (командующий генерал майор Я.М.Ларионов) на западе русско-германского фронта в 1916-1917гг.

Удерживая фронт севернее Барановичей, мы стрелки – туркестанцы, ни на шаг не отступили от занятых позиций, а 11 ноября 1917г. смогли отразить внезапный и мощный удар немецких войск, нанесенный по нашим оборонительным рубежам.

Узнав о революции в Петрограде и надеясь на хаос в стане своего врага, кайзеровские генералы спешно предприняли корпусную операцию по прорыву русского фронта с целью захвата Минска.

С рассветом указанного дня на позиции нашего полка обрушился шквал артиллерийского огня. Только прочность, инженерных сооружений нашей обороны позволила нам без больших потерь переждать внезапный артналет. И когда на нас одна за другой пошли в атаку длинные немецкие цепи, туркестанцы не дрогнули и плотным ружейно-пулеметным огнем встретили наступавших. По продолжительности бой был относительно скоротечным, но в сравнении с предыдущими, по своей жестокости не имел себе равных. Храбро сражались наши пулеметчики. Метко стреляла полковая артиллерия, часто прямой наводкой. В окопах первой линии не один раз завязывались рукопашные схватки. Члены полкового комитета поручик Карпович трижды водил 1-ю роту 3-го батальона в штыковую атаку и отбрасывали немецкие стрелковые цепи назад. Мы, вторая рота, также дважды штыковыми ударами отбрасывали противника назад. Сами, неся большие потери, туркестанцы выстояли, огнем и штыками добыли победу над врагом.

При поддержке соседних полков русской армии оборона на участке 25 Туркестанского стрелкового полка неприятелем прервана не была, и его наступление захлебнулось, а в результате трехчасового боя перед нашими окопами лежали тысячи убитых немецких солдат и офицеров. Через два дня между сторонами было заключено перемирие на 10 дней, в течение которых немцы убирали на поле боя трупы своих солдат. По окончанию срока перемирия он был продлен еще на десять дней на исходе которых военные действия на русско-германском фронте закончились (23 ноября последовало уже официально спущенное с Минска перемирие. Оно было заключено фронтовым РВК в местечке Солы).

Изложенный выше бой на прибрежных полях поймы реки Сервечь был последним боем 25-го Туркестанского стрелкового полка на белоруской земле в Первой Мировой войне. Старая Российская Императорская армия в результате революционной агитации практически полностью разложилась. Началась демобилизация фронта (хотя многие солдаты даже самовольно покидали фронт и возвращались домой). Демобилизовали и меня. Вернулся домой, однако вскоре моя родная деревня Плиса оказалась под немецкой оккупацией.

Я не мог с этим мириться и у себя в деревне организовал группу односельчан из шести человек (вместе со мной) с которыми мы западнее Орши в августе 1918г. перешли линию немецкого фронта чтобы вступить в ряды Красной Армии. Встреченные за линией фронта красноармейцы отправили нас на ст.Орша, где в то время формировался 2-й Оршанский отряд ВЧК, в который мы все шестеро добровольно и вступили.

По личному указанию Феликса Эдмундовича Дзержинского отряд формировали: командир Янковский, комиссар Ривкин, помощник командира Плескач.

 Отряд состоял из нас солдат – фронтовиков, умевших воевать, красногвардейцев – рабочих из Петрограда, нескольких матросов – балтийцев, всего 1000 человек. В отряде была пушечная артиллерийская батарея, четыре пулеметных тачанки, пешая пулеметная команда, на вооружении которой состояло 5 «Максимов», взвода конной разведки и хорошо отлаженная тыловая служба. В отряде была сознательная железная дисциплина и сильная партийная группа закаленных большевиков.

В сентябре – ноябре 1918г. отряд дислоцировался на ст.ст.Орша и Славное, с боевыми дозорами в полосе железной дороги, где удерживал демаркационную линию между германскими оккупантами и войсками советской России. В том же ноябре 1918г. наш 2-й отряд ВЧК на ст.Славное в течении двух недель принял и отправил в тыл примерно 1,5 млн солдат русской армии, которые возвращались из немецкого плена. От ст.Крупки до ст.Славное бывшие пленные шли пешком, сотрясая местность грохотом деревянных башмаков, а у нас на ст.Славное грузились в эшелоны и ехали в глубь России. Деревянные башмаки спасли первую такую группу пленных от ночного расстрела боевыми дозорами нашего отряда. Германская сторона не оповестив нашу, с целью провокации отправила самую первую группу пленных глубокой ночью. Грохочущая масса из-за поворота железнодорожного пути вдруг стала надвигаться на нашу позицию. «Максим» стоял между рельсов и первый номер пулемета с вопросом «Что делать?» уже готов был нажать на гашетку пулемета. Однако вспомнил окопные разговоры о том, что немцы в лагерях обувают наших пленных в деревянные башмаки и быстро отправил наших парламентеров навстречу надвигающейся массе людей. Громко подали команду остановиться. Узнав, что это пленные, мы поблагодарили судьбу, что не стали стрелять по своим.

При моем личном участии в конце ноября 1918г. На реке Нача у ст.Приямино, был произведен обмен дипломатических групп русской и германской стороны.

Проигравшие Первую Мировую войну немцы уходили из Беларуси.

6 декабря, меня, как старшего, и двух бойцов отряда – моих односельчан Степана Козловского и Владимира Лисовского, командование 2-го Оршанского отряда ВЧК направило в разведку для связи с Минским подпольным центром большевиков.

Явкой была служебная квартира моего друга, начальника железнодорожного разъезда в д.Плиса. 7 декабря мы прибыли на место, где получили сведения о том, что в Минске оккупанты ведут себя нервозно: участилась проезды воинских частей, в спешном порядке отправляются грузы с награбленным сырьем и продовольствием в Германию. Как следствие – на товарной станции скопилось много эшелонов, т.к. не хватает паровозов, которые подпольщики выводят из строя. Войска гарнизона находятся в повышенной боевой готовности, ужесточен комендантский режим в городе и на перегонах от Крупок до Минска. Я немедленно отправил обоих своих помощников в отряд для передачи сведений командованию, а сам остался ждать встречи с Лапутько В.И., который должен был приехать из Минска. Последний был уроженцем д.Плиса, работал начальником ст.Минск, был большевиком. Приехал он 8-го числа вечером и при личной встрече подтвердил всю указанную выше информацию.  Лапутько В.И. вручил мне конверт, в котором находился план Вилейского вокзала в Минске, с точным нанесением диспозиции немецких эшелонов на путях, а также указания по взаимодействию с боевыми рабочими группами. Он особо подчеркнул, что для недопущения разграбления города оккупантами Минску нужна немедленная помощь Красной Армии и подпольный центр просит поскорее прислать войска на помощь рабочим города.

Для быстрейшего возвращения в строй, мой отец утром 9 числа повез меня на разъезд Жодино. В дороге мы наскочили на немецкий патруль. Отец успел осадить лошадь назад, я спрыгнул с воза и укрылся в кустах. Нас обстреляли, но не попали. В середине дня я пришел пешком в г.Борисов (немцы его уже оставили), разыскал эшелон своего отряда и доложил командованию о результатах разведки. Командование приняло решение о прорыве на Минск и разработало план операции.

В 2 часа ночи 10 декабря 1918г. 2-й Оршанский отряд ВЧК под видом немецкого эшелона двинулся в Минск. Наружная поездная бригада была одета в плащ-накидки, бойцы, кони, оружие были укрыты. В пассажирских вагонах все бойцы лежали на полу. Как единица движения эшелон имел литерный номер. В 4-00 эшелон с отрядом беспрепятственно прибыл в г.Минск на Брестский вокзал, быстро разгрузился и его боевые группы немедленно приступили к выполнению боевой задачи. Наша группа из 22 двух бойцов во главе комиссара Ривкина имела задачу захватить Вилейский вокзал, все эшелоны на его путях, и в первую очередь разоружить эшелон с немецкими солдатами. С двумя пулеметами, винтовками и гранатами, следуя по ночному Минску мы разоружали немецкие патрули, вели перестрелку по заметившим нас и ставшим убегать часовым. Наша стрельба посеяла панику среди немцев. Придя на Вилейский вокзал, мы сняли часовых, выкатили на перрон оба своих «Максима», поставив их на позиции перекрестного обстрела стоявших на путях составов и с криком «ура» бросились к вагонам. Застигнуты врасплох сонные немцы стали суматошно вылезать из вагонов. В одном месте попытались установить пулемет. Я сбил с ног толстого немца-пулеметчика, выхватил из козелков пулемет и отбросил его в сторону. Другому немцу дал в ухо, подхватил лежащий пулемет и бегом потащил его к своему расчету.

Комиссар Ривкин на белом коне галопом поскакал в голову состава, вызвал на переговоры немецкого генерала из вагона (комиссар знал немецкий язык) и выставил ему ультиматум о немедленной сдаче. Разговор был короткий, последовала команда и немецкие солдаты начали толпами выходить из вагонов и складывать оружие в специально поданный для этого вагон. Примерно за час наша группа разоружила 3000 немецких солдат из двух эшелонов. На других путях были захвачены четыре эшелона с провиантом и колонна из 17 паровозов, подготовленные для отправки в Германию. Также стремительно, при поддержке вооруженных рабочих групп действовали и остальные чекистские группы отряда.

2-й Оршанский отряд ВЧК был первой регулярной частью Красной Армии, созданной на территории Беларуси и состоявший в основном из бойцов-белрусов. Он был первой и единственной частью Красной Армии, занявшей Минск в указанную ночь. Бесстрашие командирских решений, оперативность, умелое руководство, мужество и выдержка бойцов отряда обеспечили бескровное разоружение немецкого гарнизона, быстрый захват Минска и установление в нем советской власти к 10 декабря 1918г.».

Интересно, что в капитальном труде Института Истории Академии Наук БССР «Гiсторыя Мiнска», Мн., 1967г., на стр.251-252 вообще нет упоминания о данной акции бойцов-чекистов. Читаем: «Нямецкае камандаванне спрабавала вывозiць у Германiю нарабааную у Беларусi маемасць. Мiнскi бальшавiцкi камiтэт i гарадзкi Савет прынялi меры у адказ. Па iх указанню партызанскiя атрады, узарваушы чыгуначнае палатно на лiнii Мiнcк – Вiльна, не далi магчымасцi акупантам вывезцi рухомы чыгуначны састау i нарабаванае дабро. Дзякуючы гэтаму у Мiнску засталося 113 паравозау i больш за 200 вагонау. 

10 снежня 1918г. часцi Чырвонай Армii уступiлi у Мiнск…».

Т.е. лихой рейд 2-го Оршанского отряда ВЧК у историков вообще остался за за кадром! А ведь это один из немногих фактов ведомственной истории отечественных чекистов, который ни у кого не может вызывать нареканий и двоякого мнения — А.Т.

Федор. 30е годы

А Федор Александрович Ляшкевич еще почти пять лет прослужил в рядах указанной чекистского воинской части, реорганизованной в 10 Минский полк ВЧК, в составе которого участвовал в Гражданской войне на территории бывшей Российской Империи. В 1929г. поступил на службу в милицию. Работал участковым инспектором во 1-м отделении (Старогородском) Борисовского ГОВД.

УЧАСТИЕ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ (1941-1945)

«На девятый день начала Великой Отечественной войны части Красной Армии вели бои с 18 танковой дивизией верхмата на минском направлении на подступах к г.Борисову. В ночь на 1 июля наши войска ушли за реку Березину, а гитлеровцы с большой осторожностью к утру стали занимать правобережную часть города. Около 8-ми часов утра послышалась частая стрельба из автоматического оружия и глухие разрывы мин. Начальник борисовской милиции Морозов вместе с другими сотрудниками, среди которых был и я, покинули здание райотдела и поспешили к автомашине, чтобы уехать из города. К нам подбежали два человека и на вопрос «кто такие?» ответили: «мы служащие и партийные работники, нас много, пробираемся от границы на восток, помогите выйти из города!». Сидя в кабине грузовика, Морозов на ходу крикнул мне: «Ты, Ляшкевич, старый солдат. Собери этих людей и выводи из города. Догонишь нас в д.Метча».

Перебегая пр.Революции, мы были обстреляны идущими по нему гитлеровцами, которые к этому времени уже заняли часть Нового города с вокзалом. Задворками мы втроем пробиралась через частный сектор. В небольшом сквере стеклозавода «им.Дзержинского» я собрал 30 человек, а в общежитии их было не менее 80-ти. Предупредил всех не отставать, и повел всю группу через двор кавалерийского полка в сторону городского парка, чтобы быстрее уйти за железную дорогу и выбраться на еще не занятый немцами левый берег Березины. Глухими улочками и парком вышли к полотну железной дороги. Разобрав забор, прилегающего к путям огорода, дружно перебежали через рельсы, но были замечены и обстреляны немцами с направления перрона вокзала. Скрылись от пуль за пирамиды шпал и закоулками шпалопропитки выбежали на заводскую улицу. Огляделись. Немцев рядом нет. Трусцой побежали к деревообрабатывающему комбинату (ДОК) «им.Коминтерна». Там немцев также еще не было. А на станции тем временем была слышна стрельба. Быстро сворачиваем к реке и идем к берегу. Место открытое и немцы нас заметили. Впереди и сбоку стали рваться снаряды. Вижу вспышки выстрелов около железнодорожного моста, значит там немецкие пушки.

Бежим назад под прикрытием фабрики «Профинтерн». Отдышались и снова бежим к реке. Вышли на открытое место и снова попали под обстрел. Бежим назад, уже к кладбищу, чтобы укрыться за его деревьями. Поняв, что к реке не подойти, отвожу группу направо к окраине города в сторону д.Юшкевичи, где мы наскочили на группу немецких солдат. По нам открыли огонь, пули поднимают фонтаны земли в 5-10 метрах впереди, свистят на головами. Кого-то царапнуло. Всей толпой шарахаемся назад в спасительные кусты и попадаем в Плисецкое прибрежное болото. Пригибаясь к земле, краем берега под низкими кустиками (под головой еще свистели пули) веду людей в обход болота к д.Гора. Зашли в деревню. Осмотрелись. Ни немцев, ни местных жителей не видно. Вздохнули с облегчением. В направлении города слышна стрельба. Мост через реку Плиса оказался цел. По нему перебежали в лес и быстро пошли к Ухолодскому мосту, в надежде, что по нему перейдем через Березину. Подойдя к мосту, все ахнули. Деревянный мост горел, у правого берега частично рухнул. Немцев и местных жителей у моста на нашей стороне мы не обнаружили. Зная, что за рекой позиции частей Красной Армии, и что при любой неясности в оценке нашей группы при подходе к мосту, по нам начнут стрелять, я приказал всем одновременно три раза подбросить фуражки и пиджаки и громко кричать «Эй!». На наш крик и движения на противоположный берег вышли три командира Красной Армии, которые узнав кто мы, организовали нам лодочную переправу на левый берег.

Мальчишки-подростки из крайних домов деревни Большая Ухолода притянули лодку, перетянули через реку канат и начали перевозить людей по 5-7 человек за рейс. Люди из моей группы не скрывали слез от радости, оттого что вырвались из гитлеровских лап живыми.

Командиры Красной Армии с уважением отнеслись ко мне, одобрительно хлопали по плечу, приговаривая: «Ну милиционер, ну молодец, такой не пропадет». После чего пригласили меня пройти в штаб для доклада. Я спешил догнать своих, в штаб не пошел, пошагав в д.Метча, оставив командиров (так и не узнал их фамилии) самих проконтролировать перевозку остававшихся еще на левом берегу Березины людей из моей группы, которым на тот момент уже не угрожала опасность.

На дорогах войны милиционеры из Борисова плечем к плечу с солдатами Красной Армии защищали Борисов, Крупки, Сенно, а уже в России Дорогобуж, Смоленск, Ярцево, Вязьму, Гжатск.

Уйдя с войсками на восток, я в составе оперативных групп принимал участие во многих чекистских операциях в Поволжье, Прикавказье, Донбасе, Восточной Украине. Только в 1946г. возвратился на родину в Беларусь к семье в г.Борисов, где узнал подробности того, что выпало на долю моих родных.

                В нашем доме по ул.Ленинской, в котором мы жили до войны, в квартире №4 обитала семья Горницких. С приходом немецких оккупантов они начали сводить счеты с советской властью и в первую очередь обрушились на мою семью. Они сбросили с чердака дома и убили мою дочь Галю – десятилетнюю девочку за то, что она хотела спрятать мою милицейскую гимнастерку с гербом Советского Союза на рукаве в укромном месте под крышей дома. Брат главы это презренной семьи определился на службу к немецким оккупантам на должность следователя тайной полиции города Борисова и района, где верой и правдой служил своим хозяевам.

В моей родной деревне Плиса в 1943г. оккупантами и их прислужниками был расстрелян мой родной брат Михаил Александрович. За мной лично восемь раз приезжали гестаповцы в надежде схватить, если я приду к семье, которая прожила в Плисе почти всю оккупацию. На протяжении полугода в доме напротив устраивались ночные засады полицаев».

Фото: Ф.А.Ляшкевич после выхода на пенсию

 04.03.2015г.